Авторы хита «August» Intelligency: «Проходим с лейблом сквозь огонь, но пока мы очень рады»

Участники минской группы Intelligency вышли на связь с TNTMUSIC.RU в полном составе. Отвечая на вопросы о последствиях мем-популярности, новоявленные покорители мировых чартов признались, что столкнулись со странной ситуацией, когда они не могут в полной мере ощутить внезапный успех из-за пандемии.

В эксклюзивном материале вы узнаете подробности о съёмках клипа «August», семилетнем опыте выступлений и росте подписчиков Intelligency, получении странных сообщений, интересе западной индустрии и обожании в Германии. Также музыканты поделились мнением о белорусской музыкальной сцене и собственной принадлежности к ней, выразили уважение к Тиме Белорусских и рассказали о том, какие новые песни у них рождаются во времена концертных простоев.     

В составе Intelligency:

Всеволод Довбня (вокал, гитара),
Юрий Тарасевич (клавиши, саунд),
Евгений Мурашко (гитара, бэк-вокал),
Михаил Станевич (бас).

Последствия успеха сингла «August»

Изменилась ли радикальным образом узнаваемость группы после того, как трек выстрелил?  

Всеволод Довбня: Пока у нас парадоксальная ситуация. Песню услышало очень много людей, а мы можем спокойно гулять. Только особо просвещённые индивидуумы нас узнают. И даже они не сразу решаются подойти пообщаться, потому что они ещё не уверены, мы это или не мы. И поэтому забавная такая ситуация: трек живёт своей жизнью, а мы ― своей.

Юрий Тарасевич: Мы можем наслаждаться антикарантинным режимом. 

То есть, это скорее старый багаж работает на Intelligency? Годами наработанный ещё до этого взлёта. 

ВД: Ну да. Мы же живём в Минске и до сих пор пока никуда не выезжали [после взлёта «August»]. А белорусы ― осторожные люди в отношении чужого пространства и стараются особо не мешать. Но если они видят, что ты готов к разговору, могут подойти. 

Мы недавно были в банке, где девушка-кассир спросила: «А можно с вами сфотографироваться?» И мы даже не сразу поняли, что она имеет в виду. Что мы сняли какую-то сумму определённую? Но, вроде бы, не такая уж и большая была... А потом только врубились: «Нас же, типа, узнают». То есть, это не часто происходит.

А если говорить о медийной составляющей?

ВД: Мы не можем этого узнать во время карантина. Вот когда он закончится, мы поедем в Москву и тогда проверим, как это работает. Особо ничего не изменилось. 

Грубо говоря, трек и вся наша медийная история ушла развиваться в одну сторону, а сами мы изолированы и живём вообще в другой жизни. Плюс ещё всё усиливает пандемия, и поэтому получается уникальная ситуация.

Что вам пишут в соцсетях?

ВД: Разные вещи пишут люди: иногда умные, иногда не очень. По-разному. Когда нам пишут в direct, я уже начинаю отвечать, что это Игорёк-администратор.

ЮТ: Сева старается всем отвечать.

ВД: Я тупо целый день сижу и записываю голосовые сообщения. На всякие глупости тоже реагирую адекватно.

А можете привести примеры, что странного писали вам?

ВД: «Скинь музыки мне сюда», а я: «Сейчас сяду компоновать».   

ЮТ: «Давай запишем ремикс».

ВД: Да, а ты заходишь на страничку, и там собачка на аватарке.

ЮТ: Пишут, что в браке несчастливы. 

А вас не пугает, что эта песня скоро может начать всех раздражать? 

ВД: Как «Dance Monkey», да? Её вот начинают постепенно убирать из эфиров, потому что она реально начинает раздражать. А так, наверное, нет. 

Когда люди решают послушать что-то кроме дроповой части, начинается второй этап знакомства с Intelligency. Всего их три. Первый ― услышали дудочку. Второй ― включают «August» целиком и узнают, что там есть текст и особое настроение, отличающееся от дропной части. А также, что это не английская группа. И третий уровень ― когда они пытаются разобраться, что это за музыканты, и изучают наш последний альбом «Renovatio». Вот тогда и складывается весь пазл.  

Поэтому у нас, в отличие от этих назойливых песен, есть какой-то бэкграунд. Нам ещё интересно наблюдать за происходящим с точки зрения социального эксперимента. Мы прямо видим волны, как это происходит. Сначала соцсети, потом тебе друзья пишут ― даже те, которых ты не видел десять лет. Мы видим, что растут прослушивания одной песни, а потом идёт планомерный рост у других. Реально кратно возрос стриминг некоторых из них, из чего мы делаем вывод, что какая-то часть людей начинает слушать остальное. Кто-то уходит, а от кого-то мы получаем фидбэк.  

Вы в общем-то и раньше были вполне себе собирающей группой, но недавно запустили продажу билетов на осенний концерт на большой минской площадке Prime Hall. Она заметно вместительнее, чем те клубы, в которых вы играли раньше. Как вы решились на такой шаг?

На самом деле, если оценивать объективно, Prime Hall ― не сказать, что огромный. До этого мы дважды давали сольные концерты в Re:Public, который вмещает 1000-1500 человек. А Prime Hall же ― 2500. Да, кажется, что это серьёзный рост, но когда ты оцениваешь реальные цифры, это в два раза больше. То есть, всё планомерно, тут нет скачка в пять или десять раз. Мы это оцениваем как логичный этап развития. Плюс у нас есть новые песни, поэтому, я думаю, мы бы подошли к такой площадке неминуемо. Но случилось так, как случилось.

В данный момент «August» стоит на 23 месте в мировом чарте Shazam. С вами каким-то образом пытались напрямую связаться представители западной музыкальной индустрии? 

ВД: Да, нам писали из Лондона, Нью-Йорка и берлинского лейбла. Многие до сих пор пишут на электронную почту, несмотря на то, что прошло уже полтора месяца, как трек пульнул. Письма приходят, потому что они же все анализируют чарты. Для нас это больше на рутину похоже.

А если говорить о предложениях коллабораций с артистами и продюсерами?

ВД: Нет, пока что мы не видели таких запросов. Но были от наших, СНГ-шных артистов, и причём немаленьких. От кого, мы поделиться не можем, потому что так коллаборация может не состояться. Самое сложное ― найти жанровые сцепки. Есть артисты, с которыми мы уже связались. Они не столь популярные, но широко известные в узких кругах и имеют общий с нами саунд. Но пока выход никаких фитов не запланирован. 

Нам интересно поэкспериментировать с кем-то, но для этого нужна магия встречи. Магия чисел тоже, ха-ха. Но всё же важнее всего музыкальная и человеческая стыковка. Просто коммерческие коллаборации нам малоинтересны. 

Контракт с Warner Music

Ваш лейбл Warner Music тоже высказывал свою заинтересованность в фитах? 

ВД: Да, определённые им были бы интересны, но у нашего лейбла адекватное руководство. Warner предельно либеральны. Они нам сами говорят: «Ребят, как хотите. Если вы себя видите в этом, то пожалуйста».

Если говорить конкретнее о ваших договорённостях с Warner Music, то тут речь о дистрибуции сингла «August» или же о полноценном контракте?

ВД: Нет, сейчас речь идёт только о том, что они взяли последний альбом «Renovatio». Ну, и в качестве одной из его составляющих ― сам «August». Если же говорить о подписании полноценного контракта, то это опционально. Если мы придём к этому, а мы сейчас тесно работаем вместе, то, возможно, плотнее с ними свяжемся. Но пока мы только начали дружить, и начали в сложных условиях. Не можем прилететь в Москву, к сожалению.

Мы фактически успели на последний самолёт, чтобы подписать договор с Warner. Буквально сквозь огонь вместе проходим, но пока что мы очень рады.

Новости о подписании контракта с Warner появились лишь за пару недель до выхода клипа «August». Можно ли сказать, что запуск видео в производство был сделан в качестве предварительной договорённости с ними? Или же на бумаге это было решено раньше? Всё же вряд ли за такое короткое время можно сделать подобное видео.

ВД: Дело в том, что мы со своей командой уже с ноября знали, что будем делать видео на эту песню. Мы ещё тогда подбирали режиссёра, решали, о чём будет клип, и обращались к нескольким спонсорам, которые могли бы нам помочь. Но в январе мы уехали в тур и благополучно на всё забили. А потом, когда в конце февраля началась эта движуха вокруг «August», у нас уже было полное понимание, что снимать. И когда в марте мы начали переговоры с лейблами, говорили, что у нас есть человек и мы готовы снимать.

Мы сняли клип «August» на следующие выходные после подписания контракта с Warner, а режиссёр Антон Мамоненко буквально за трое суток смонтировал его. Просто хорошо легла карта. Всё было сделано оперативно ― за каких-то пять дней.

У трека «August» появилась англоязычная версия. Как был написан её текст? И не по стопам ли вирусного взлёта? 

С английской версией вышло очень интересно. Её написание инициировал менеджер нью-йоркского офиса Warner. Из-за того, что трек хорошо запоминается, они захотели, чтобы он стал международным хитом. То есть, когда мы подписывали контракт, мы заранее знали, что должны перевести «August» на английский. Нам предлагали два варианта текста из России, но, изучив их, мы ощутили, что это немножко не то, что мы сами хотели бы сказать. Они уходили немного не в ту степь. Какие-то были на слишком возвышенном языке, а это песня о молодости, простоте и дурачестве. В итоге мы написали текст сами.

Сразу поняли, что уйдём от принципа прямого перевода. Ну, вот как вообще перевести на английский «мама стерпит, бог простит» или «я пробиваю третье дно»? Таких оборотов там нет. Поэтому мы написали принципиально новый текст, но идеологически сохраняющий тот же смысл. Про молодость, безбашенность, отсутствие ориентиров, и что всё это нормально. That's OK.

Вы сами видите себя на иностранных рынках? Где особенно хорошо песня пошла? 

ВД: Если выбирать одну страну, то это Германия. Как мы понимаем, по очень простой причине ― наша музыка немного похожа на песни таких групп, как Milky Chance. Вообще, в Германии люди часто слушают либо электронику пожёстче, как берлинское техно, либо попроще ― где берётся её битовая составляющая и накладывается на что поп-форматное. Второе ― это Milky Chance. И мы здесь в том же направлении и работаем.  

Вы готовите новый материал к осени, учитывая нынешние условия?

ВД: Конечно, достаточно скоро что-то выпустим. Что-то мы с тобой всё говорим и говорим, давай у других спросим.

ЮТ: Всё отлично, мы записываем новый материал. Времени стало больше на то, чему раньше его не хватало. А так как у нас карантина нет, то это даёт нам право работать больше, чем до альбома. 

Концерты, лайв-видео и стримы

Насколько я знаю, несмотря на отсутствие запретов на массовые мероприятия, в Минске концертов-то и нет сейчас. Как-будто бы граждане сами проявили сознательность.

ВД: Да, ты прав.

МС: Никто и не хочет особо.

ЮТ: Предлагают онлайн.

ВД: Но онлайн-концерты ― сложная тема для нас.

А вот интересно, почему?

ВД: Ну, нет энергетики этой. А, во-вторых, это та вещь, которая фиксируется и навсегда остаётся в интернете. Поэтому зачем плодить онлайн-концерты? 

ЮТ: Плюс на живых концертах после каждого трека можно спрашивать: «Понравилось?» Если нет, то мы его заново начинаем играть, пока не понравится.   

МС: А оператор сейчас не может покачать головой, поэтому наш концерт будет состоять из одного трека и длиться полчаса. Не получается у нас давать онлайн-концерты.

Но один концерт вы всё же дали местному ресурсу. Было ли комфортно там?

ВД: Ну, это было не очень комфортное мероприятие, хотя в этом и был своеобразный шарм. Выходишь и просто в пустоту играешь, перед тобой ― камеры и больше никого. Единственное, что отличается коренным образом ― после песен обычно идёт реакция зала. А тут просто отдача, а в ответ ― тишина. Даже когда на репетициях отыгрываешь песню, то ты её конкретно для себя исполняешь. Концентрируешь внимание на деталях, обсуждаешь после этого: «Ты сыграл не так, а ты вообще в ноты не попал ни разу». Просто это странно. Всё равно, что рассказывать анекдот стене.

ЮТ: Онлайн-концерты ― это как выстрел в пустоту, а музыка должна попадать в самое сердце.

Да, даже не покритикуешь вслух друг друга…

ВД: Конечно. Не изнасилуешь морально.

ЕМ: Можно, но только это будет какой-то музыкальный «ДОМ-2». 

У вас довольно много лайв-видео, снятых на камеру. Каким тогда образом вам удавалось так часто играть в пустоту? 

ВД: Не, это совсем другое. Там же ты для себя играешь.

МС: Это ближе к репетиции именно.

ВД: Съёмка лайвов ― выполнение минимального плана. Ты как будто бы концерт даёшь, но физически его не существует. Это сравнимо с перепиской парня с девушкой, который понимает, что он может её не увидеть ещё год. Возможно, он даже не знает, с кем на самом деле общается. Это удовольствие от самого процесса как произвольной формы общения, сравнимое с музыкальной импровизацией. 

В вашей музыке много импровизации?

ВД: Да, во многом. Если утрировать, перед выступлениями мы повторяем не песни, а тональности. 

Без импровизации сложно жить. Если постоянно оттачивать каждое движение гитары на концертах, как это делают рок-группы современные, то это не приведёт нас к развитию. Человек должен быть непредсказуемым, в том числе и на сцене. Это постоянный интерактив.

Вам было сложно с таким подходом находиться на сцене шоу «ПЕСНИ»?

ВД: Достаточно сложно, ты прав. Это чисто коммерческая структура, но это был вызов для нас. И ещё нам очень импонирует лейбл «Газгольдер» ― то, что они делают и сама личность Василия Вакуленко, хоть и очень противоречивая. Нам было интересно хотя бы теоретически иметь возможность пообщаться и поработать с ним.

Вам это не удалось?

К сожалению, нет. Мы прошли первый этап, но мы немножечко зацепились общением в перерывах, и это было интересно. Это было что-то мимолётное, простой обмен фразами.

Intelligency и Беларусь

Если отойти от темы лайвов и вернуться к клипу «August», то, что вам больше всего запомнилось на съёмках?

ВД: Мы снимали «August» в самые холодные выходные марта. Были заморозки, ниже нуля. Это были единственные выходные в месяце, когда была минусовая температура. Шёл снег, и это был ад. Вот это мы очень хорошо запомнили. В клипе, скорее всего, этого не было заметно.

ЮТ: В тот день ещё был биатлон.

Белорусский?

ЮТ: Да. Наш знаменитый белорусский биатлон.

Тогда такой вопрос. Вам самим важно акцентировать внимание на своём белорусском происхождении?

ВД: Ну, мы всегда это делали. Нам, конечно, важно. Но не из националистических позывов, нам просто приятна наша малая родина ― город Минск. И нам нравится, что это всегда второй момент удивления. «Это белорусы?!» Нам это нравится. 

ЮТ: Не важно, где ты живёшь. Важно ― как ты поживаешь. Ну, типа того.

Тима Белорусских так вообще имя родины использовал в псевдониме.

ВД: Да, это, кстати, классная идея. Я до сих пор считаю, что то, какой псевдоним выбрал Тима Белорусских ― это чуть ли не главная стартовая фишка всей его деятельности. Я убеждён, что на каком-то интуитивном уровне это реально работает.

А как вы оценили бы его музыку?

ВД: Ну, как сказать… На самом деле, скажу абсолютно искренне. У него крайне бэнгерные, крайне точные припевы. Они действительно отточенные, видимо, из множества попыток. То есть, он делает песню до тех пор, пока она не будет звучать как хит. Это слышно, и это здорово. Эти люди ― действительно фабрика хитов.

Что касается музыки Тимы Белорусских. Я бы не сказал, что она безвкусна, как говорят многие критики. Я как раз наоборот считаю, что у него грамотное минималистичное творчество. 

Если играть песни Тимы Белорусских вживую, то вполне реально аранжировки сделать таким образом, что они будут звучать как очень неплохое регги или рок-н-ролл. Я всё-таки фанат мотива, поэтому Тима Белорусских вызывает у меня только уважение. Да, можно обсуждать его образ и менеджмент, как многие это делают, но касаемо музыки… Просто бесполезно трогать, это слышно. 

ЮТ: Всё идёт к минимализму. Жизнь говорит, что мы должны оставить самое необходимое.

ВД: Его же многие критикуют, что у него простые минуса. А вот то, что Юрик говорит… А попробуй сделать так минималистично, и чтобы это кого-то зацепило. Это сложнее, чем нагромождение тысячи инструментов или попытка сделать нечто псевдоинтеллектуальное. Попробуй сейчас из тех же четырёх аккордов сделать такой вокальный припев, чтобы это взорвало. Людям, которые умудряются трек за треком выпускать непохожие друг на друга бэнгеры, ― уважение.

Коллаборации

Вы можете поставить знак равенства между Intelligency и поп-музыкой? Мейнстримом, в целом.

ВД: Нет. Я вообще не верю, что на сегодняшний день есть поп-музыка. Потому что сейчас вся музыка в принципе ― это поп-музыка. Техно, хаус, да и эмбиент даже. Просто потому что в век интернета всё популяризируется. Есть мейнстрим, и это скорее всего хип-хоп. В основном люди делают рэп-музыку, и она стреляет. Что-то мне подсказывает, мы не делаем хип-хоп.

А фит с рэперами возможен?

ВД: Почему бы и нет. У нас есть один исполнитель в Беларуси, который речитативными моментами и каким-то вайбом хорошо бы вмешался в нашу музыку. Это Kakora. Абсолютно нигде неизвестный, но очень душевный парень. Я думаю, когда-то он выпустит что-то, что найдёт отклик у широкой аудитории.

А как насчёт вашего белоруса Бакея?

ВД: Вот, кстати, Kakora ― это друг Бакея. Они из одной тусовки. Бакей сам по себе отличный парень, но он всё-таки ближе, наверное, к классическому пониманию хип-хопа. Да, у него есть какие-то определённые черты ― народность. Или текстовые ходы. Но он всё-таки в другой плоскости. 

ЮТ: Бакей ближе с теми, кто чувствует, что дальше. 

ВД: Да, это можно в заголовок вынести.

А если говорить про Kakora, то он немножко в сторону шведской группы The Knife. Ближе к странной музыке. Формально он делает хип-хоп, но если глубоко погружаться, то не совсем.

Музыкальный бэкграунд

Расскажите про свои музыкальные предпочтения, чтобы понять, из чего состоит ваша музыка.

МС: Наверное, джаз и фьюжн в приоритете. Что-то посложнее. Например, группы Snarky Puppy, уже более припосованные Son Lux и гениальный сейчас мальчик Джейкоб Коллиер с парочкой «Грэмми». А моё guilty pleasure, наверное, ― группа Korn. Они сопровождают меня всю жизнь. 

ВД: Мне очень нравится старая музыка шестидесятых и семидесятых. The Rolling Stones, The Beatles, Led Zeppelin, а если говорить, что структурно поменяло моё музыкальное мышление ― это The Doors и Джим Моррисон.

Если из современного, то это развалившаяся, к сожалению, группа Darkside с Николасом Джааром. Когда мы только начинали писать песни в 2013 году, мы одновременно услышали Darkside и удивились тому, как это идеологически похоже. Потому что у них тоже битовая основа ― прямая бочка и техно, ― вокальные партии и подход такой дымный блюзовый. Это просто реально прикольное совпадение. А ещё мне нравится группа Morphine из 90-х, а также не чураюсь послушать раннее творчество Шуры или Аллы Пугачёвой. Там же космос был!    

ЮТ: Я всегда слушал только minimal techno, deep tech и всех, кто к этому причастен. Стефан Бодзин. Потом всё шло через Darkside к винилу. Сева назвал белокожие группы, а я люблю музыку темнокожих артистов. Мадди Уотерс, Нина Симон, Рэй Чарльз, Чак Берри... Просто ты слушаешь старую музыку, что они вытворяли, и понимаешь, какие раньше были возможности. На винилах мне по-новому открылись Supertramp и Юрий Антонов. Я всегда думал, что всё это плохо и нужно слушать модное. Но у музыки нет возраста.

Всё, что крутится на пластинках, уже где-то гениально по-своему. Поэтому техно и блюз. Intelligency ― это техно-блюз.

ЕМ: В основном у меня рок-классика шестидесятых-семидесятых ― Джими Хендрикс, Black Sabbath, The Beatles... Одно время я слушал что-то потяжелее ― Metallica и Pantera. Ну, и старый блюз вроде Сона Хауса. Среди современных, кто пошёл по тем же стопам, ― Джек Уайт.

ВД: Да, у него есть отличная группа The Dead Weather.  

Как давно вы играете в таком составе?

ЮТ: С 2015 года. Ребята были студентами, а стали...

МС: Выпускниками.

ЮТ: Мы вчетвером ― это лишь производное того, что наши четыре матери через свои утробы поднимают белорусский шоу-бизнес. Я так считаю.

ВД: Да, как Симбу, подняли белорусский шоу-бизнес.

Женя и Миша, тяжело играть в группе с двумя основателями Intelligency?

МС: У нас особо не отличается подход. В любом случае они более опытные в музыкальном плане. Как минимум, Сева, который старше на лет 90. Перенимаем опыт, иногда спорим.

ВД: У нас единственная группа в мире и вообще структура, где есть реальная демократия.

МС: Да, и коммунизм.

ВД: У нас демократия, переходящая в коммунизм. То, что завещал Мао и отцы.

ЕМ: А я просто приношу педали и приборы.

ВД: Поэтому Жене мы слово не даём. Всегда должен быть класс, который угнетают.

За эти пять лет вы заметили изменения в своей музыке?

ВД: Сначала всё было сыро. К 2015 году, когда пришли ребята, у нас появился первый такой столп ― наш первый альбом «Doloven». В этой форме мы существуем и сейчас. Через два года мы, немножко окрылённые успехом в Минске, записали «TechnoBlues» ― альбом, в котором мы слишком смело покусились на звук, рьяно бросились делать риффы. Со временем мы пришли к третьей вехе, «Renovatio», как к какому-то возвращению к старой, но уже переосмысленной форме. 

Считай, только через пять лет нашей совместной работы мы поняли, где нужно было чуть меньше наглости и чуть больше спокойствия. Но вот следующая наша работа будет ещё более кристаллизованной, в продолжение этой же темы.

Новый альбом скажет, кто мы есть. Это будет нечто вроде тёмной рагги ― очень дымной и чёрной. Там будет выстроен жёсткий бит и достаточно цепкие мотивы. Где-то они будут попсовыми в стиле The Beatles или «Руки Вверх!», а потом уйдут в жёсткие агрессивные дебри. Короче, это будет то, что надо. Это будем мы.

Роялти «August»

Финальный вопрос. На что потратите первые роялти «August»? Как раз в конце мая придут квартальные отчёты за стриминг.

ВД: Не, в конце мая придёт монетизация предыдущего квартала. А нового ― только к сентябрю. Но мы и сейчас будем довольны, что-то ведь в первый квартал попало. Если серьёзно говорить о том, на что мы планируем потратить…

ЮТ: Мы купим себе свободу!

От кого?

ЮТ: От нас.

ВД: Если по-житейски…

ЮТ: Пожрать. 

ВД: ...то мы купим аналоговые штучки, которые раньше не могли себе позволить. Они ещё дорогие, капец. Все эти трёхэтажные клавишные, которые всегда хотели себе купить. А в перспективе, то, конечно, мы бы хотели снять первую большую видеоработу. Планируем дальше экспериментировать.

Даже если это будут большие деньги, то лично у меня философия такая, что это всё равно временно. И как показывает наша жизнь, можно планировать всё, что хочешь, но завтрашний день может тебя просто убить. Поэтому всерьёз радоваться новым покупкам ― это неинтересно. Лучше покупать то, что поможет тебе экспериментировать. 

Спасибо за интервью. Может быть вы хотите что-то ещё сказать от себя?

ВД: Для этого у нас есть специальный человек по пожеланиям и P. S.

ЮТ: Спасибо большое, ребят, за интервью. И слушайте то, что вам говорят. [все смеются] Главное в творчестве ― это простота. Буханка хлеба. Поэтому подключите свою буханку в колонку, соедините это, живите и экспериментируйте. Ну, а мы будем насиловать звук и делиться этим с вами. Что для этого нужно, узнаете уже потом.

Самые яркие видеомоменты интервью смотрите в новом выпуске BIG NEWS.